На пороге

   Насколько реальны угрозы? Если оставить в стороне ядерную войну, которая станет сознательным актом самоуничтожения (говорить о случайном ее возникновении не приходится, ибо в любом случае нажимать на кнопки, вводить коды и составлять компьютерные программы будут конкретные люди, отвечающие за свои поступки), главную опасность для человечества представляют так называемые глобальные проблемы. Список их почти не меняется вот уже три десятилетия (о некоторых из них подробный разговор впереди), но главными среди них представляются массовое уничтожение биологических видов в результате сведения лесов, распашки земли, химического загрязнения, возможные изменения климата и взрывной рост населения планеты.

   Первопричиной всех бед экологи видят как раз рост населения и связанный с этим неизбежный рост нагрузки на окружающую среду. Особую тревогу вызывает тот факт, что природа (в особенности биосфера), вопреки известному высказыванию, как раз предпочитает делать скачки, и в какой-то момент, когда нагрузка на биосферу достигнет некоего неизвестного нам порогового значения, вся система может внезапно перейти в новое состояние. Иными словами, произойдет экологическая катастрофа, способная погубить и человека, и множество других видов живых существ. Предотвратить ее можно, только остановив экономический рост, а потом и обратив его вспять, а избежать массовых жертв при этом возможно, лишь проделав такую же операцию с ростом населения. Кратко эту точку зрения в 1987 г. выразили Лестер Браун (в недавнем прошлом - директор Института наблюдений за миром []) и С.Поустел в статье <Пороги перемен>: <За короткое время человечество переступило много естественных порогов. Никто не знает, как это скажется на природных системах и, в конечном счете, на экономических и политических системах. Ученые пока мало что могут предвидеть; каждая система, выведенная из равновесия, становится непредсказуемой. Даже небольшие внешние воздействия могут оказаться достаточными, чтобы вызвать драматические перемены, так как стрессы, однажды возникнув, обладают свойством самоусиления>.¹

   Между прочим, не исключено, что нынешняя <зацикленность> на экологии основывается не на стремлении <сохранить природу>, но связана с иррациональным стремлением вернуться в <золотой век>, к утраченной гармонии, ибо без этой гармонии нам неуютно и страшно. В глубине души мы сознаем, что природа прекрасно способна обойтись без нас - и уж тем более без созданной нами цивилизации. Мы подсознательно боимся, что природа (или Бог, если хотите) накажет нас за плохое поведение и истребит. Поэтому мы стараемся вести себя, по нашему разумению, хорошо. Беда в том, что нам не дано знать, насколько правильны наши поступки с этой высшей точки зрения. Возможно, мы своими выбросами углекислого газа (которые всячески стремимся снизить) просто выступаем в качестве одного из адаптационных элементов биосферы, позволяющих смягчить грядущий ледниковый период...

   Далеко не все согласны признать XX век прелюдией к окончательной катастрофе, в которой человечеству предстоит либо уничтожить себя, либо - если уцелеет - копошиться на развалинах технологического рая, конкурируя с крысами и тараканами. У сторонников более умеренной, <технократической> точки зрения несколько аргументов.

   Во-первых, не доказано, что такие процессы, как изменение климата или появление <озоновых дыр> как-то связаны с деятельностью человека (хотя человек несет прямую ответственность за сведение лесов, истребление отдельных видов и истощение почв).

   Во-вторых, доказано, что природа довольно успешно залечивает нанесенные ей раны. Атолл Бикини, где американцы проводили наземные термоядерные испытания, покрылся джунглями уже через несколько лет после их завершения. Но это были уже совсем другие джунгли, и главными животными в них были крысы... В тридцатикилометровой зоне вокруг Чернобыльской электростанции в брошенных деревнях живут <нелегалы> - и ничего, пасут коров, сажают овощи... Бесплодные отвалы горных выработок постепенно заселяют черви и многоножки, сорняки - а потом приходят и деревья. Живое умеет выживать.

   В-третьих, известно, что <принятые меры и огромные затраты на стабилизацию и сохранения окружающей среды не принесли желаемого результата; глобальные изменения продолжаются и темпы этих изменений нарастают>.²

<Зеленые>, конечно, скажут, что человечество не слишком старается - нужно больше средств вкладывать, вводить больше ограничений. Но не значит ли эта неудача, что мы просто переоцениваем свое влияние на природу - как позитивное, так и негативное?

   Вряд ли <зеленые> и сторонники технического прогресса придут в ближайшее время к согласию - слишком уж различны точки зрения. Если первые полагают разумным и нравственным сокращение населения и возврат к <равновесному> состоянию (то есть, примерно к такому потреблению ресурсов, которое существовало в середине XIX века, хотя и на новой технологической основе), то другие считают это опасным безумием. <Нет никакой возможности 'отменить' какие-то направления прогресса, не разрушая всей цивилизации в целом>, - считал академик Сахаров.³

   Поколебать эти позиции способно только время. Пока <технократы> выигрывают, так сказать, по очкам: ни одно из апокалиптических предсказаний до сих пор не исполнилось. <Зеленые>, правда, говорят, что человечество вняло предостережениям и взялось за ум, но что-то не верится. Обошлось, правда, без ядерной войны - но, пожалуй, и этот успех следует отнести на счет технократов - во время Карибского кризиса ядерное оружие проявило себя как фактор сдерживания. Теперь часто говорят, что Кеннеди и Хрущев проявили политическую мудрость, но на деле в тот момент возобладал примитивный здравый смысл поля боя: если вы оказались наедине с противником в одной комнате, и у каждого из вас лишь по одной гранате, благоразумнее сделать вид, что вы друг друга не заметили...

   В развивающихся странах до сих пор считают, что все призывы сохранить устойчивость биосферы - некая новая форма империализма, позволяющая западным государствам (или, в другой терминологии, странам <богатого Севера>) сдерживать их развитие. А как им еще расценивать слова Лестера Брауна о том, что <усилия по улучшению условий жизни людей начинают угрожать общему здоровью планеты>? Подобные замечания Индира Ганди в свое время парировала фразой: <Бедность и нужда - вот величайшие загрязнители!>

   Но, может быть, никакой катастрофы и нет. События, происходящие в мире, действительно носят катастрофический характер, но не исключено, что это лишь свидетельство переживаемой миром трансформации.

   Какова природа этой трансформации? Известный футуролог Элвин Тоффлер (Alwin Toffler) видит в современных событиях переход к <цивилизации Третьей волны>. Первой волной он считает возникновение аграрной цивилизации несколько тысяч лет назад, второй - индустриальную революцию, неразрывно связанную с появлением наций и национальных государств. Нынешняя революция, связанная прежде всего с информационными технологиями, займет несколько десятилетий и будет означать колоссальный скачок в научно-техническом развитии и огромные социально-политические преобразования, которые захватят весь мир. Она изменит всю систему ценностей, снизит роль национальных государств и даст человечеству возможность избежать экологической катастрофы. Точка зрения Тоффлера со временем утвердилась и сегодня как будто выглядит общепринятой, хотя есть и другие подходы.

   Американский исследователь Макс Зингер (Max Singer)⁴ называет эту трансформацию <переходом к человеческому миру (a passage to a human world)> [возможно, лучше было бы перевести это как "к более гуманному"], и, по его мнению, человечество сейчас где-то на полпути. Что значит <человеческий> мир? Это противоположность миру естественному, в котором человек выступает как часть природы. В отличие от мира естественного, человеческий мир - богатый мир, где люди располагают всеми благами, которые только может дать цивилизация. Но <богатый> не значит <лучший>. <Мы, люди, в полной мере продемонстрировали свою способность творить зло и несчастья>, - говорит Зингер.

   Еще сто лет назад в мире не было богатых обществ. Теперь в них живет более четверти населения планеты, и с каждым днем доля эта возрастает. Богатство и бедность - понятия относительные, и мы не знаем, что будет понимать под этими словами еще через сто лет, но Зингер полагает, что богатое общество - это такое общество, в котором подавляющее большинство людей может жить <по-человечески>. Как минимум - без голода и болезней, с возможностью получения образования и уверенностью в обеспеченной старости. Необходимое для этого богатство аккумулируется в ходе экономического развития и связанных с ним изменений в обществе, главное из которых заключается в том, что ценность человека все время возрастает, ибо вещей становится все больше и они оказываются все более доступны. <По мере того, как общество становится богатым и современным, количество людей и идей возрастает, но количество сельскохозяйственной и промышленной продукции увеличивается быстрее>, благодаря тому, что накопление богатства позволяет экономике быть более продуктивной, утверждает Зингер. (Многие экономисты и особенно экологи с ним не согласятся).

   Итак, разница между миром <до перехода> и миром <после перехода> заключается в том, что переход от бедного мира к богатому необратим, и жизнь людей после этого всегда будет иной. Проще говоря, в этом прекрасном будущем мире никогда не отключат горячую воду и электричество. В подобную утопию, конечно, верится с трудом, но у Зингера есть аргументы. Он полагает, что источником богатства являются идеи, но чем больше людей могут позволить себе не тратить энергию на преодоление каждодневных тягот <естественного мира>, тем больше идей смогут родится у них в головах. А вещи, по существу, вторичны - сначала должна быть идея.

   По мнению Зингера, переход к богатому миру начался около 1800 г. и завершится к концу XXII века. Те трудности, что мир переживает сейчас и те, что ему еще предстоит пережить - трудности роста. Остановка на этом пути стала бы катастрофой - это все равно что соскочить с поезда на полном ходу. Нынешние проблемы к концу переходного периода или будут решены, или разрешатся сами собой - во всяком случае, обитатели <человеческого мира> будут вспоминать о них так же, как путешественники вспоминают о приключениях в дороге. Однако не следует думать, что впереди нас ждет светлое будущее. Богатство не имеет никакого отношения к счастью, и богатые, как известно, тоже плачут...

Историческое время не совпадает с календарным. XIX век начался с Великой французской революции, а завершился в 1913 г., накануне Первой Мировой. XX век оказался коротким. Открывшись Первой мировой, он закончился уже в конце восьмидесятых, с началом информационной революции и крахом Советского Союза. Коротким или долгим окажется исторический XXI век? Некоторые полагают, что он станет началом нового этапа в истории цивилизации. Другие - ее концом. Сходятся в одном: если человечество не преодолеет наследие XX века, надеяться людям не на что. Неужели цивилизация и правда зашла в тупик?